К Дню снятия блокады Ленинграда. Выжила всем смертям назло...

27 января 1944 года блокада Ленинграда была окончательно снята. Эта дата многое значит для жительницы блокадного города, а ныне порховички Юлии Борисовны Скворцовой. Страшные картины из прошлого до сих пор предстают перед её глазами, словно всё, что тогда происходило, было с ней вчера. 

Своими воспоминаниями Юлия Борисовна каждый год делится со школьниками на встречах с ветеранами, которые проводятся в музее. Хоть и больно это – тревожить память, но новые поколения должны знать о преступлениях фашистов против человечества, и лучше всего, если детям расскажет об этом живой свидетель эпохи. Несколько лет назад она рассказывала о своей жизни во время блокады и на страницах нашей газеты. Но тогда мы опубликовали лишь часть её воспоминаний. Сегодня, накануне дня полного снятия фашистской блокады, мы восполняем этот пробел.

Каждое лето семья ленинградцев Скворцовых выезжала на дачу, в Порхов, однако летом 1941 года они остались в городе: отцу не дали отпуск. Второклассница Юля Скворцова не особо не печалилась по этому поводу: у ребят найдутся дела и в Ленинграде. 

Беззаботно и весело проходили каникулы. Но однажды, в воскресенье 22 июня, из радиоприёмника, который никогда не выключался, раздались страшные слова: война… 

Юля со слезами бросилась к матери, уткнулась в подол платья. «Нас теперь всех убьют!» – захлёбываясь, бормотала девочка. Мама посмотрела дочери в глаза и уверенно произнесла: «Советские солдаты не позволят этого сделать! Вот увидишь, немцев как ветром сдует!» Юля вытерла слёзы и заулыбалась, теперь-то, после маминых слов, ей опасаться нечего. В доме хранилась будёновка Юлиного дяди. Девочка нацепила будёновку и побежала во двор играть с мальчишками. 

...Быстро пролетели летние месяцы, пришла пора идти в школу. Но буквально через несколько недель занятия прекратились, классы распустили. «Наступили трудные времена. Будете помогать своим родителям и соседям», – сказала учительница, и Юля побрела домой.

Ещё летом в Ленинграде ввели карточки на продукты. Рабочим полагалось по 600 г хлеба, служащие и иждивенцы получали по 400 г. Можно было отоварить талоны на овощи, крупы, сахар, масло, макаронные изделия и даже на шоколад. Но постепенно нормы снижались, и однажды, после того как сгорели знаменитые Бадаевские продуктовые склады, по карточкам можно было купить только 125 г хлеба, и какого хлеба! От былого великолепия ленинградского хлебушка ничего не осталось: в муку добавлялись осиновые и берёзовые опилки и жмых от льняного семени. Но и за таким продуктом, который и хлебом-то назвать трудно, в городе стояли огромные очереди. 

Юля ходила за хлебом в булочную, расположенную на углу дома. Один раз огромный мужчина, стоявший впереди неё, крикнул: «Дайте ребёнку без очереди!» Девочка подала карточки, продавец взвесил пайку хлеба на всю семью. Серый кусок бережно передавался из рук в руки к Юле, которая не верила своему счастью: ей не надо томиться в очереди! Сейчас она отнесёт его домой! 

Но мужчина, который, как казалось, позаботился о девочке, вдруг жадно схватил хлеб, откусил большой кусок и спешно ретировался. Слёзы душили ребёнка. Как теперь она пойдёт домой, что скажет маме!

Подобные случаи не были редкостью, из-за голода психика у людей не выдерживала, и многие теряли остатки стыда, грабили беззащитных женщин, детей и стариков, отнимая у них последнее. Рано или поздно они умирали, выживали только те, кто в трудных условиях сохранил честь, порядочность и человечность.

Много сил, которых и так-то не хватало, тратилось на походы за водой. С началом блокады прекратилась подача воды и света в город. Не ходили трамваи. Принести воду было чем-то сродни подвигу. Юля с мамой шли несколько километров по полупустому городу. Шли – это громко сказано: люди передвигались будто в полусне, медленными шагами, то и дело останавливаясь, чтобы немножко отдохнуть. Путешествие за водой отнимало много времени. Выходили из дома рано утром, а возвращались лишь к вечеру. Спуститься к реке было не так сложно, труднее было выстоять очередь, набрать воды и подняться вверх, не расплескав драгоценную влагу. Если ёмкость падала и вода проливалась, приходилось вновь стоять в очереди. 

Дома не отапливались. У многих были печки-буржуйки. У Скворцовых тоже была такая печка. Чтобы хоть как-то обогреться, жгли мебель: стулья, этажерки, кухонный стол... 

Юля и бабушка ночевали вместе на одной кровати, плотно прижавшись друг к другу, чтобы хоть как-то согреться. В одно утро девочка проснулась и обнаружила, что бабушка лежит мёртвая под ворохом белья. Дома нашлось байковое одеяло, бабушку в него зашили, и Юля вместе со своей мамой повезли её на Волковское кладбище, которое находилось на расстоянии одной трамвайной остановки от их дома. 

Рабочие скидывали трупы ленинградцев в огромные траншеи. Но когда Скворцовы привезли хоронить бабушку, траншеи оказались засыпанными. Им посоветовали везти бабушку на Пискарёвское кладбище, но сил не было. Тело бабушки Юля с мамой так и оставили на Волковском кладбище. 

А через два дня они привезли туда хоронить папу, который умер от голода на рабочем месте – на железнодорожной станции Предпортовая, где руководил отправкой поездов. 

В начале блокады сестрёнка Юли маленькая Оля ходила в ясли. Мама работала там медсестрой. Девочкам доставалась тарелка жидкого, но зато горячего супа. 

...Однажды мама отнесла в ясли любимца семьи кота Матроса, чтобы он ловил мышей. Матрос куда-то потерялся, но зато в тот же день повар накормил изголодавшихся ребятишек супом с маленькими кусочками мяса. Такой суп был в яслях два дня. Не будет преувеличением сказать, что многим детишкам это спасло жизнь. Спустя годы мама призналась, что суп был сварен из кота…

Недалеко от дома, где жили Скворцовы, находилась церковь. Старенький священник проводил службы. Верующие не подвергались никаким гонениям со стороны властей. Церковь никогда не закрывалась на замок. Интересно, что, пока люди находились в церкви, никто из них не умирал. А вот на пути в храм и обратно умирали многие. 

После войны по Ленинграду ходила легенда, что снять блокаду помогла Казанская икона Божией матери, которую, по приказу Сталина, провезли на самолёте над городом. После этого фашистские войска стали отступать. Так это было на самом деле или нет – неизвестно, но Юлия Борисовна считает, что без вмешательства небесных сил тут явно не обошлось.

Наконец, блокада была снята. Нормы выдачи хлеба увеличились. Люди вышли на субботники. Обессиленные голодом, но стойкие духом ленинградцы убирали всю грязь, что накопилась за время блокады. 

Они выстояли. Они победили. И память о бессмертном подвиге ленинградцев будет жить вечно.

Юлия ЧУБАРОВА

Фото автора